Сергей Николаевич Дурылин (1886-1954)

С. Н. Дурылин (1886-1954)

В Болшеве, где в 1939 году жила Марина Цветаева и где уже 20 лет существует её музей, имел свой дом огромный и разносторонний русский учёный-гуманитарий Сергей Николаевич Дурылин (1886-1954). 

В этом доме теперь находится музей его имени. В сентябре в Москве состоится конференция по его творчеству. «Вашингтонский музей русской поэзии и музыки» получил приглашение на участие в ней и послал для зачитки следующее сообщение:

Воспоминание бывшего восьмиклассника. 

 (Ненаучное сообщение)

Сергей Николаевич Дурылин (1886-1954) представлен в «Вашингтонском музее русской поэзии и музыки» прежде всего, как человек, поддержавший первые стихотворные опыты Бориса Пастернака, что, наверно, в немалой степени решило творческую судьбу поэта. В архиве «Вашингтонского музея русской поэзии и музыки» хранится запись лекции С.Н.Дурылина в старом здании МГУ на Моховой ул. в 1946 году «Москва при Иване Грозном». Тогда здесь существовал бесплатный Лекторий, и в преддверии празднования 800-летия Москвы 1947 года известные учёные читали для всех желающих лекции на эту тему, в том числе, М.В. Нечкина («Москва 1812 года») и Н.И. Брунов («Архитектурные памятники Москвы»).

Экспозиция Дурылина в музее расширилась, когда его посетила в 2005 году Валентина Фёдоровна Тейдер, научный сотрудник МГУ, в то время Главный хранитель музея Сергея Дурылина  в Болшеве.

В настоящем сообщении речь пойдёт о лекции Дурылина, которая состоялась 15 октября 1946 года.

Немного истории. Как и почему я попал на эту лекцию? Дело в том, что в мужской московской школе № 310 (в первые послевоенные годы ещё было раздельное обучение), что находилась тогда в Большом Козловском переулке, почти на углу Большого Харитоньевского переулка, преподавали две молодые «исторички». Будучи подростком, я был в них поочередно немного влюблен. Они мне были симпатичны. Первая (назовём её Галиной Васильевной), со светлыми глазами и раскинутыми по плечам волосами, с мягкой, доброй улыбкой и тихим голосом, преподавала историю в средних классах, а вторая (Елизавет Фёдоровна), строгая, подтянутая, громкая - в старших классах. Я не могу сказать, что особенно любил историю. Скорее наоборот. Но когда Галина Васильевна объявила о создании в школе исторического кружка, я туда пошёл. Мне она дала тему для доклада, как-то связанную с Брутом, который убил Цезаря. Я ринулся в Историческую Библиотеку, что в Старосадском переулке на Малороссейке, чтобы почитать рекомендованного ею Плутарха. Я помню огромный том с мелким шрифтом. Это уже было интересно. Я узнал много нового. Такой библиотечный опыт мне очень пригодился в будущем при работах над дипломной работой и диссертацией по моей инженерной специальности. У меня была, может быть, наиболее полная библиография по этому поводу. Мало того, Историческая библиотека сыграла огромную роль и в моей судьбе. Незадолго  до окончания Московского энергетического института, где-то в году 1952-1953, я здесь оказался для подготовки к семинару по политэкономии и встретил знакомую девушку, с которой был тогда в соре. Так вот тут и тогда мы помирились, и вскоре наш брак был зарегистрирован в ЗАГСе на Малороссейке же (особняк на углу Армянского переулка).

Эта девушка – сегодня бабушка моих четырёх внуков и двух правнуков.  Несколько лет тому назад мы отметили золотую свадьбу.

Галина Васильевна организовала для своего кружка, что уже ближе к теме данного сообщения, автобусную экскурсию по Москве. Вдоль ГУМа тогда был сквозной проезд через Красную площадь. И наш автобус пересекал площадь. Не смотря на строгий запрет, я сфотографировал из окна автобуса Кремлевские башни, стену и мавзолей. Москва меня тогда прожгла. Я был коренной москвич, родился на Тверской ул., д.14 (Елисеевский магазин, салон Зинаиды Волконской), жил на Чистых прудах, имел взрослый велосипед с номером (он был зарегистрирован) и объездил всю Москву, которую страстно любил. И даже к 800-летию Москвы, чтобы не учить длинные стихи Пушкина и Лермонтова (у меня плохая память, а учительница литературы всегда вызывала меня первым), я написал своё стихотворение в 12 строк и торжественно прочёл его на уроке. Конечно, оно было очень слабым и напыщенным. Приведу только первую строку: «Люблю Москву в вечерний час…».

Итак, 1946 год,  восьмой класс, мне 16 лет, время второй исторички.  я туда ринулся, хотя в ту пору бредил космосом, так как начитался Циолоковского, и даже «изобрёл» искусственный спутник Земли в виде шара с антеннами (директор школы читал во всех классах моё сочинение с описанием спутника). Увидев объявление Лектория МГУ о цикле лекций о Москве, я ринулся туда, и

 на всю жизнь запомнил только одного лектора этого цикла. Это был Сергей Николаевич Дурылин. Ни тогда, ни многие годы позже я о нём ничего не знал. Большая  аудитория в виде амфитеатра в старом здании МГУ, кажется, не была заполнена. У меня была с собой большая общая тетрадь с цветной жесткой обложкой. Она сейчас лежит передо мной. Я привёз её в Америку…

На первой же лекции, под названием «Москва при Иване Грозном», которая состоялась 15 октября 1946 года, на кафедру вышел старичок небольшого роста, в чёрном мешковатом костюме, в очках, с хохолком на голове (ему тогда было 60 лет). В общем,  типичный профессор, как я себе представлял профессоров, которых до этого никогда не видел. Лектор разложил свои бумаги и углубился в них, не обращая внимания на публику. Сложилось впечатление, что он отрабатывает какую-то обязанность, а может быть, и повинность. В пору обучения в институте я встречался с подобным типом лекторов. Например, у нас в МЭИ курс «Теоретические основы электротехники» читал профессор Ломоносов. Тоже в мешковатом чёрном двубортном костюме. Он тоже не обращал внимания на слушателей лекции и даже часто стоял спиной к аудитории.

Видимо, Дурылин рассказывал интересно, так как его лекция записана у меня довольно подробно (12 тетрадных страниц), хотя такого опыта у меня тогда, естественно, совершенно не было. Вот первые строчки этой лекции (без редактирования): «История Москвы – это история русского народа. Одной из эпох истории русского народа и Москвы – эпоха Ивана Грозного, эпоха образования централизованного государства. Это образование могло быть только при развитии денежно-рыночных отношений и торговли, только после ликвидации экономической раздробленности. Образование экономических сношений. Развитие русской национальной культуры». Такой суконный язык, скорее всего, принадлежал мне, советскому не очень грамотному школьнику (отчасти из-за слабых учителей в нашей школе, от которых я ушёл вскоре в экстернат, где были педагоги экстра класса), прошедшему изучение экономической географии СССР у весьма идеологизированного педагога. Далее пошло вроде бы лучше;

«К Москве сходились уже в XVI веке все дороги. Тверская ул. в Тверь вела, Переяславль  к Сретенке. Здесь можно было <увидеть> 800 возов. На запад Арбат, Смоленская дорога. Юго-западный путь на Калугу. На юг Серпухов (Серпуховские ворота). На восток Нижний Новгород. В стены столицы сходились многочисленные товары. Хлеб шёл из Коломны, из Переяславля, из вятского края, т.е. с Севера. С белоозера (?), Переяславля, Новгорода – рыба, с Смоленска – продукты с.х.(<сельского хозяйства>). С Севера – мёд, сырец, пушнина. Соль – из Твери. Из Новгорода уклад, медь, металл привозной».

Потом пошёл разговор о ремесленниках, пушечниках, кузнецах, калачниках, оружейниках и о соответствующих улицах их проживания и расположения их лавок. Торговые ряды и рост населения в пределах бульварного кольца, а в некоторых местах в приближении к кольцу садов. О Москворечье, Кремле, Москва-реке, о сожжении Москвы татарами. И далее о царствовании Ивана IV, о его писательских и композиторских способностях, о росте грамотности населения и грамотности некоторых бояр, о создании типографии, издании книг, об почётном отношении к исторической науке.

И, наконец, заключение (опять цитирую запись восьмиклассника): «Москва явилась центром централицованного государства. По Москве строились другие города, равнялась вся страна. Сильные военные и пол<итики были> соср<едоточены> в Москве. Москва – культурный центр».

Видимо, зерно попало в нужное место. Все упомянутые в лекции улицы Москвы, да и многие другие, я знал досконально. Я всегда читал и собирал книги и фотографии о Москве. Неплохая подборка материалов о Москве представлена и в моём Вашингтонском музее. Спасибо Сергею Николаевичу Дурылину.

 Вашингтон. Сентябрь 2012 г.